Мари. Дитя Бури. Обреченный - Страница 98

К оглавлению

98

Когда страну всколыхнули беспорядки из-за непреодолимых разногласий между сыновьями короля Панды, их отец, сын Сензангаконы и брат великого Чаки и Дингаана, правивших до него, объявил следующее: «Когда два быка ссорятся, им лучше решить все в схватке». Так, по крайней мере, мне рассказывал покойный мистер Ф. Б. Финней, с которым мы вместе работали в период, когда произошла аннексия Трансвааля в 1877 году; он состоял на службе в пограничном контроле Зулуленда и знал в то время об этой стране и ее народе, быть может, больше, чем кто-либо другой, за исключением разве что покойных сэра Теофила Шепстона и сэра Мельмота Осборна.

Эти слова, прозвучавшие из уст разгневанного короля, привели к тому, что в декабре 1856 года между сторонниками Кечвайо, узуту, и приверженцами его брата Умбелази Красивого, прозванного зулусами Индхлову-эне-Сихлонти, или Слон с хохолком, из-за маленького пучка волос, росшего у него внизу спины, грянула великая битва при Тугеле.

Моему другу, сэру Мельмоту Осборну, умершему, кажется, в 1897 году, довелось присутствовать при этой битве, хотя сам он в боевых действиях участия не принимал. В моей памяти еще свежа его захватывающая история, рассказанная мне более тридцати лет назад, о событиях того ужасного дня.

Ранним утром или, быть может, накануне ночью, не припомню, когда именно, сэр Мельмот Осборн на лошади переправился через Тугелу и укрылся на поросшем кустарником невысоком холме, прикрыв глаза животному своим плащом, дабы оно не выдало его. Случилось так, что эта великая битва, в которой сражался полк ветеранов, присланный королем Пандой на подмогу Умбелази, своему любимому сыну, в самый последний момент, как поведал мне об этом сэр Мельмот, разразилась у подножия того самого холма. Мистер Квотермейн в своем повествовании называет этот полк амавомба, однако мне припомина ется, что сэр Мельмот Осборн называл их «седыми», или упунга.

Как бы на самом деле они ни назывались, оказанное ими сопротивление было поистине геройским. Во всяком случае, сэр Мельмот рассказывал мне, что, когда импи, полки армии Умбелази, дрог нули под стремительным натиском узуту, эти «седые» выдвинулись против них в количестве трех тысяч воинов, выстроившись в тройную линию, и были атакованы одним из полков Кечвайо.

Противоборствующие силы встретились, и, столкнувшись, рассказывал сэр Мельмот, их щиты прогрохотали, подобно мощному раскату грома. Затем на его глазах «седые» нахлынули на вражеский полк, «как волна накатывает на скалу» – именно такими были его слова, – и, оставив почти треть своих убитыми или ранеными вперемешку с телами поверженных противников, «седые» вновь пошли в атаку, чтобы вступить в борьбу со вторым полком, брошенным против них Кечвайо. Отчаянная схватка повторилась, и вновь «седые» одержали верх. Только на этот раз в строю у них осталось не более пяти или шести сотен.

И тогда выжившие воины побежали к подножию холма, замкнули вокруг него кольцо и долгое время отражали таким образом атаки третьего полка, пока в конце концов не полегли все до единого, оказавшись погребенными под телами своих поверженных противников, узуту.

Воистину геройской была их гибель в битве против многократно превосходившего их численностью врага.

Что же до количества павших в той битве при Тугеле, мистер Финней в написанной им брошюре сообщает, что в ней полегли шесть братьев Умбелази, «тогда как всего среди погибших насчитывается более 100 000 человек – мужчин, женщин и детей», – точную цифру потерь определить не представляется возможным.

Однако некий загадочный персонаж по имени Джон Данн, англичанин, ставший предводителем зулусов и принимавший участие в этой битве, согласно рассказу мистера Квотермейна, называет цифры много ниже. Истинное число погибших мы уже никогда не узнаем, но сэр Мельмот Осборн поведал мне, что, когда он в ту ночь пустился в обратный путь и ему снова пришлось переправляться на своей лошади через Тугелу, река была черна от тел; сэр Теофил Шепстон тоже говорил мне, что, побывав на месте битвы спустя день или два, видел берега реки, усеянные телами мужчин и женщин.

Именно от мистера Финнея я слышал историю о том, как Кечвайо казнил человека, который явился к нему с украшениями Умбелази и заявил, будто принц пал от своей собственной руки. Конечно, этот рассказ, на что указывает и мистер Квотермейн, поразительно напоминает старозаветное описание смерти царя Саула, однако из этого никоим образом не следует, что рассказанное выше является вымыслом. Во всяком случае, мистер Финней заверил меня, что так все и было на самом деле, хотя, если при этом он и привел мне какие-то доказательства, я не в состоянии вспомнить их теперь, по прошествии более тридцати лет.

Подробности обстоятельств смерти Умбелази неизвестны, но в общем отчете сообщается, что умер он не от ассегая узуту, а от разбитого сердца. По другой версии, он якобы утонул. Поскольку тела его так и не нашли, существует вероятность, что он действительно погиб в водах Тугелы, – именно такое предположение читатель найдет на страницах этой книги.

Мне лишь остается добавить, что, в соответствии с верованиями зулусов, человека, убившего или предавшего кого-либо, до самой его смерти будет преследовать призрак того, кого он убил или предал, или, если быть более точным, его дух («умойя») вселится в своего убийцу и сведет того с ума. Либо же этот дух может навлечь несчастья на него самого, его семью или его племя.

...

Глава I
Аллан Квотермейн узнает о Мамине

Мы, люди белой расы, полагаем, что знаем все. Мы, например, думаем, что постигли природу человека. Так оно и есть, но мы постигли ее лишь в том виде, в котором она предстает перед нами, со всеми ее ловушками и малозначительными деталями, явленными нам сквозь мутное стекло наших условностей, пропуская те аспекты, о которых мы позабыли или считаем неделикатным говорить. Я же, Аллан Квотермейн, размышляя об этих вещах как человек невежественный и необразованный, всегда полагал, что постичь человеческую природу по силам лишь тому, кто изучил ее в «дикой» форме. А с этими ее проявлениями я был отлично знаком.

98