Мари. Дитя Бури. Обреченный - Страница 272

272

«Повезло тебе, девушка, – ответил он, смеясь, – что ты сказала правду, да и бесполезно пытать ведьму, духи внутри нее извергают из ее уст одну только ложь».

Король позвал своего человека, в темноте я не разглядела лица, и велел ему увести меня в другую хижину и привязать там к жерди, держащей крышу. Слуга повиновался, только не стал меня связывать, а лишь закрыл входное отверстие доской, и мы остались вдвоем в полной темноте. Тогда я осторожно заговорила с ним, расставляя сеть льстивыми речами, как птицелов, охотящийся за венценосным журавлем ради его красивого хохолка. Мало-помалу стало ясно, что королю и его людям известно больше, чем я думала. Макумазан, они заметили повозку, которая еще стоит у входа в пещеру под нависшей скалой. Пришлось соврать, будто повозка принадлежит Учителю, а привезли ее с равнины Изандлвана, поскольку он слишком слаб и не может ходить сам. Далее я спросила его, есть ли что-нибудь посерьезней этого. Он заявил, что за поцелуй расскажет мне обо всем. Я предложила сделать наоборот, клянясь, что отплачу ему сполна. Да, Макумазан, я, не позволявшая себя тронуть ни одному мужчине, пала так низко. Этот простофиля согласился и разболтал все. Оказывается, они видели головной убор, висящий на ограде хижины, такой, какие носят белые женщины. И я тут же вспомнила, как однажды постирала его и повесила сушиться на солнце. Конечно, король сразу заподозрил, что та, кому он принадлежит, и исполнила роль Номкубулваны в Долине костей. Отрицая существование в Черном ущелье белой женщины, я все же спросила, как собирается действовать король. Он сказал, что на рассвете король пошлет своих людей, и они убьют чужеземных крыс, которых Открыватель прячет под соломенной крышей своей хижины. Затем слуга придвинулся ближе ко мне и потребовал свою плату. И я расплатилась с ним, Макумазан, ударив его ножом. О, это был хороший удар, больше он никогда не заговорит. Затем, пока все спали, я улизнула и после полуночи уже добралась сюда.

– Кажется, я видел тебя, Номбе, но решил, что мне показалось, поэтому ничего не предпринял.

– А я боялась, – улыбнулась она, – как бы Бодрствующий в ночи не отправился на ночную разведку. Прибежал пес, он узнал меня, и я отослала его обратно к тебе. Направляясь к себе в хижину, я задумалась, и как будто вспышка молнии сверкнула – я осознала, что натворила. Король и его люди сомневались, действительно ли Учитель прячет у себя белых людей, и никогда не вернулись бы их убивать просто так, наудачу, а я развеяла все их сомнения, впрочем, как и полагается злодейке. Кроме того, целясь копьем в воздушного змея, я попала в свою голубку, ведь это она была поддельной инкосазаной, заставила их объявить войну и погубила весь народ. Наверняка они захотят отомстить, и не двум белым путешественникам, а тому, кто надоумил ее играть роль богини. Тогда я поняла, люди Кечвайо, а их там много, несколько сотен, придут и обреют всю голову, сожгут все дерево целиком. Все до единого обитатели Черного ущелья погибнут. Тогда я стала думать, как же развязать узел, завязанный моими руками, и потушить разведенный мною костер. Мне пришло в голову просить помощи у тебя, но, безоружный, ты вряд ли справился бы с ними, а идти к Учителю я стыдилась. Да и что он мог сделать с горсткой слуг, ведь большая часть его людей ушла вместе со скотом. Он слишком слаб и не взберется по крутой тропе на плато, и не осталось времени собрать для него носильщиков. Даже если успеем, далеко нам не уйти, они все равно выследят нас и убьют. Не о себе я тревожилась, а о госпоже Хеддане, ведь ее безжалостно убьют, и все из-за моего предательства, а она для меня дороже ста жизней. Ах, лишь мысли о ней не давали мне покоя. Я взывала к духу о помощи, но он не откликался. Мой дух умер внутри меня, ибо теперь мне предстояло сделать добро, а не зло. Зато пришли другие духи, например Мамина, твоя старая знакомая. Она бушевала от гнева, как ураган, я отпрянула от нее в страхе.

«Подлая ведьма, – сказала она, – ты задумала убить Макумазана, солнце не успеет зайти за горизонт, как тебя постигнет кара. Теперь ты ищешь способ исправить собственное зло. Что ж, я помогу тебе, но не просто так».

«Чего же ты хочешь, повелительница мертвых?»

«Моя цена – твоя собственная жизнь, ведьма».

Я рассмеялась в лицо этому призраку: «И всего-то? Скорее, повелительница мертвых, укажи мне путь, а после мы сведем наши счеты».

Тогда она прошептала мне нужные слова и пропала. Близился рассвет, и я побежала, не теряя времени, перемазалась известью, надела блестящую накидку, припудрила волосы сверкающим порошком и взяла маленькую палку вместо копья, которое так и не нашла, да и времени почти не оставалось. Когда начало светать, я выбралась из ущелья и встала за поворотом. Вскоре появились убийцы, около двенадцати зулусов, а поодаль за ними следовали и другие, намного больше. Увидев богиню инкосазану, преградившую им путь, они ужасно перепугались и бросились бежать, но один, со страха, бросил копье и попал точно в цель, как тому и суждено было случиться. Он ждал, упаду ли я, но я продолжала стоять. Тогда этот зулус побежал быстрее, обгоняя остальных, ведь он теперь считал себя проклятым за то, что посмел поднять руку на Небесную принцессу. А я радовалась, о, как я радовалась!

Утомившись, Номбе умолкла, но ее прекрасные глаза лучились торжеством. В эту минуту она действительно казалась победительницей. Я восхищенно глядел на нее. Конечно, Номбе была злая, но как славно завершила она свой жизненный путь и, слава богу, не тревожилась о конечной цели. И она, похоже, ничуть не сомневалась, что будет жить снова и встретится с Маминой.

272