Мари. Дитя Бури. Обреченный - Страница 134

К оглавлению

134

– Тронешь Мамину, – сказал я, – будь уверен, мой друг, палки Садуко и твоя шкура точно встретятся, потому что я сам сдам тебя Панде, расскажу ему, что ты чудовищный злодей. Слушай меня, старый болван. Садуко любит твою дочь, любит до безумия, которое, кстати, ты приписываешь и мне, и, если она станет его, он, пожалуй, даже закроет глаза на то, что она уже побывала замужем. Ты должен попытаться выкупить ее у Масапо. Заметь, я сказал выкупить, а ни в коем случае не пытаться отбить ее, проливая кровь. Уговори Масапо прогнать ее. И когда Садуко узнает, что ты пытался ему помочь, то наверняка забудет о своих палках… на время.

– Я попытаюсь, Макумазан, обязательно! Буду стараться изо всех сил. Правда, Масапо упертый, однако, если поймет, что его жизнь в опасности, может уступить. К тому же, когда Мамина узнает, что Садуко стал богатым и сильным, она, возможно, поможет мне. О, спасибо тебе, Макумазан! Ты настоящая подпора моей хижины, а сама хижина и все, что в ней, – твое. Что ж, раз тебе надо идти, прощай, Макумазан… О почему, почему ты не сбежал с Маминой и не избавил меня от этих бед?

Так расстались мы на некоторое время – я и старый лгун Умбези, Гроза слонов, – никогда больше я не видел его таким пристыженным и напуганным, за исключением одного случая, о котором речь впереди.

Глава VIII
Дочь короля

Вернувшись после трагикомичной беседы с Умбези, этим жалким и своекорыстным болтуном, к моим фургонам, я узнал, что Садуко уже выступил со своими воинами по направлению к Нодвенгу, краалю короля. Мне передали сообщение от Садуко: он надеется, что я последую за ним, чтобы доложить королю Панде о нашем бое и уничтожении амакоба. По недолгом размышлении я решил так и поступить, но, признаться, больше из чистого любопытства – чем закончится вся эта история.

Иногда мне удавалось читать ход мыслей Садуко, и я понял, что в тот момент он не желал обсуждать причину своего страшного разочарования. На протяжении всей жизни Садуко его вела любовь или, вернее, безрассудная страсть к Мамине, она была его путеводной звездой – звездой несчастливой, какая могла бы взойти на горизонте любого человека, звездой роковой, которая своим светом манила его к гибели. Благодарю Божий промысел, что мне посчастливилось избежать ее пагубных лучей, хотя допускаю, что меня они влекли ничуть не меньше.

Вот и сейчас, побуждаемый собственным любопытством, из-за ко торого нередко попадал в различные передряги, я совершил дальний переход в Нодвенгу. Душу мою терзали сомнения, мне никак не удавалось выкинуть из головы воспоминания о смертельном испуге Грозы слонов, когда он столкнулся с бешеной яростью обманутого Садуко и его обещанием мести. Наконец без всяких приключений я прибыл в резиденцию короля и стал лагерем в месте, указанном мне каким-то индуной, имя которого я позабыл, знавшего, по-видимому, о моем появлении, поскольку он встретил меня еще на подъезде к городу. Здесь я просидел довольно долго, дня два или три, развлекая себя стрельбой, то меткой, то не очень, по горлинкам и дожидаясь, когда что-нибудь произойдет или же мне надоест и я отправлюсь в Наталь.

Наконец, когда я уже было собрался в обратный путь, явился мой старый друг Мапута – тот самый человек, который доставил мне послание от Панды перед нашим походом на Бангу.

– Приветствую, Макумазан, – поздоровался он. – Вижу, амакоба не убили тебя.

– Не убили, поскольку вот он я перед тобой. – Я предложил ему понюшку табаку. – Что тебе угодно?

– О Макумазан, только передать, что король хочет знать, не осталось ли у тебя маленьких шариков в коробочке, которую я тебе вернул, а если да, то в такую жару он с удовольствием проглотил бы один из них.

Я предложил Мапуте всю коробку, но он не взял ее, сказав, что король хотел бы принять ее из моих рук. Тогда я понял, что это было приглашением на аудиенцию, и спросил, когда Панде будет угодно принять меня и получить «маленькие-черные-камушки-которые-творят-чудеса». Ответ был – немедленно.

Мы отправились к королю, и через час я уже стоял, вернее, сидел перед Пандой.

Как и все его родственники, король был человеком очень крупным, но, в отличие от Чаки и тех его братьев, которых я знал, – доброжелательным. Я поприветствовал его, подняв шляпу, и устроился на деревянной скамейке, приготовленной для меня за пределами окруженной оградой большой хижины, в тени которой сидел король.

– Приветствую тебя, Макумазан, – проговорил он. – Рад видеть тебя в добром здравии, ведь, как я слышал, со времени последней нашей встречи тебе довелось поучаствовать в опасном приключении.

– Да, король, – ответил я. – Но о каком приключении ты говоришь – с буйволом, когда Садуко помог мне, или с амакоба, когда я помог Садуко?

– О последнем, Макумазан, о котором желаю услышать всю историю.

Король велел своим советникам и слугам удалиться, и, когда мы остались одни, я поведал ему обо всем.

– Вот так так! – сказал он, когда я закончил. – Ты умен, как павиан. Надо же так придумать: заманить в ловушку Бангу и его собак амакоба при помощи их собственного скота! Но мне доложили, ты отказался от своей доли отбитого скота? Скажи, почему ты так поступил, Макумазан?

В своем ответе Панде я озвучил те же самые причины, которые изложил здесь ранее.

– Да уж! – воскликнул он, когда я закончил. – Каждый стремится к величию своим собственным путем, и твой, быть может, лучше нашего. Ведь у белого человека один путь, а у черного – другой, да только конец того пути один, и никто не ведает, какой из путей верен, пока он не будет пройден до конца. Ну а то, что ты потерял, Садуко и его люди выиграли. Садуко мудрый, он умеет выбирать друзей, и мудрость принесла ему победу и богатство. А тебе, Макумазан, мудрость твоя не принесла ничего, кроме доброго имени и почета, но, если питаться только ими, человек вскорости отощает.

134