Мари. Дитя Бури. Обреченный - Страница 76

Ретиф взъерошил свои седеющие волосы и кротко справился, почему король считает его ребенком; дескать, иначе Дингаан не стал бы требовать то, что ему не принадлежит и никогда не принадлежало. Это лошади буров, и они возвращены владельцам.

Дингаан дал понять, что удовлетворен ответом, и Ретиф напомнил королю о договоре, который мы приехали заключать. Дингаан сказал на это, что белые, как всегда, слишком торопятся – не успели приехать, а уже говорят о делах. Нет, он хочет устроить праздник и посмотреть, как пляшут его гости, а дела подождут до утра.

В общем, бурам пришлось «сплясать» для развлечения короля. Они разделились на две группы верховых и атаковали друг друга на полном скаку, паля из ружей в воздух. Насколько я мог судить, это представление внушило туземцам восхищение, смешанное со страхом. Когда «противники» разъехались, король пожелал увидеть «стрельбу сотней выстрелов подряд», но Ретиф отказался, объяснив, что у них нет лишнего пороха.

– Зачем вам порох в мирной земле? – спросил Дингаан с подозрением.

Ретиф ответил, а я перевел:

– Чтобы добывать пропитание и чтобы защищаться, если на нас вздумается напасть злоумышленникам.

– Тут он вам не понадобится, – заявил Дингаан. – Еду вы получите от меня, а раз я, король, ваш друг, никто в Зулуленде не посмеет на вас нападать.

Ретиф сказал, что рад это слышать, и попросил разрешения вернуться с остальными бурами на стоянку, поскольку все устали от долгой езды верхом. Король выразил согласие, мы попрощались и уехали. Но прежде чем я очутился за воротами, меня перехватил очередной гонец, мой старый знакомец Камбула; он сообщил, что король желает поговорить со мной наедине. Я ответил, что не вправе соглашаться на приглашение без одобрения комманданта.

Тогда Камбула произнес:

– Идем со мной, Макумазан, молю тебя, не то придется увес ти тебя силой.

Я немедля отправил Ханса доложить обо всем Ретифу, а Камбула махнул рукой, и зулусские воины сомкнули кольцо вокруг меня. Готтентот поспешил ускакать и вскоре возвратился с Ретифом и еще одним буром. Коммандант сурово поинтересовался, что, собственно, происходит. Я объяснил и перевел слова Камбулы, которые тот повторил для буров.

– Этот дикарь намекает, что вас схватят, если вы откажетесь идти или я вам не разрешу?

На вопрос Ретифа Камбула ответил так:

– Да, инкози, потому что слова короля предназначены только для уха Макумазана. Мы должны подчиниться приказу и привести его к королю, живого или мертвого.

– Allemachte! – воскликнул Ретиф. – Вот незадача!

Словно размышляя, не позвать ли на помощь, он покосился на основную группу буров, которые к тому времени почти все уже миновали ворота. У ворот же скопилось множество зулусов.

– Аллан, если вы не опасаетесь подвоха, – сказал коммандант, – думаю, вам следует пойти. Возможно, Дингаан просто хочет передать через вас какое-то дополнительное условие к договору.

– Нет, я не боюсь, – ответил я. – Какой смысл бояться, в таком-то месте?!

– Спросите этого кафра, дарует ли вам король свою защиту?

Я перевел, и Камбула откликнулся:

– Сейчас – да. А потом – не знаю, не мне судить о том, что у короля на уме.

Он имел в виду, что позднее Дингаану может взбрести в голову что угодно.

– Двусмысленный ответ, – признал Ретиф. – Но поезжайте, Аллан, раз уж деваться некуда, и да хранит вас Господь. Ясно, что Дингаан не просто так настаивал на том, чтобы я прихватил вас с собой. Пожалуй, и вправду надо было оставить вас дома, с вашей милой женушкой.

На этом мы расстались. В «апартаменты» короля я отправился пешим и без своего ружья, ибо мне не позволили предстать перед зулусским правителем вооруженным. Коммандант же поехал к воротам крааля вместе с Хансом, который вел в поводу мою лошадь. Десять минут спустя меня подвели к Дингаану, который заговорил со мной довольно дружелюбно, а после забросал меня вопросами относительно буров. В особенности его интересовало, не те ли это люди, которые восстали против своего короля и бежали от него.

Я ответил утвердительно – мол, да, они бежали, так как хотели получить больше свободы, – и прибавил, что уже объяснял это при нашей предыдущей встрече. Король сказал, что помнит, но ему захотелось проверить, «слетят ли снова те же слова с тех же уст» – таким образом он пытался убедиться, можно мне верить или нет. Немного помолчав, он пристально поглядел на меня, будто норовя проткнуть взглядом, и спросил:

– Ты привез мне в дар ту высокую белую девушку с глазами как звезды, Макумазан? Ту, которую ты отказался мне подарить и которую я не смог забрать, потому что ты победил и мне пришлось отпустить всех белых, что были с тобой? Да, я отпустил всех этих буров, изменивших своему королю…

– Нет, о Дингаан, – сказал я, – среди нас нынче нет женщин. К тому же та девушка теперь моя жена.

– Твоя жена?! – гневно вскричал король. – Клянусь головой Великого Черного, ты посмел жениться на той, кого я желал?! Скажи мне, мальчишка; ты, хитроумный Бодрствующий в ночи; ты, крошечный белый муравей, что таится во мраке и выглядывает из него, только когда дело сделано; ты, колдун, чье искусство способно вырвать добычу из рук величайшего правителя, – мне ведомо, Макумазан, что лишь колдовством ты поразил стервятников на холме Хлома-Амабуту! – скажи мне, почему я не должен убить тебя прямо здесь за такую выходку?

Я сложил руки на груди и молча уставился на него. Думаю, со стороны мы являли собой диковинное зрелище – могучий чернокожий тиран, исполненный королевского величия (отдам ему должное, он и вправду выглядел по-королевски), по кивку которого сотни воинов шли на смерть, и простой, скромный, ничем не примечательный английский паренек.