Мари. Дитя Бури. Обреченный - Страница 199

199

– О хозяин, по-моему, этот Храм – не самое подходящее мес то для цветных. Я ведь говорил тебе о тех, кто здесь умер. Наверное, Карл, который дал мне алмаз, тоже умер. Прошлой ночью его призрак явился мне. Он стоял передо мной и тряс головой, парни тоже его видели.

– Ох, бросьте вы эту болтовню о призраках, скорее возвращайтесь с волами, а не то я сам тебя убью и сделаю призраком.

– Я вернусь, хозяин, вернусь! – воскликнул он и побежал прочь.

Мне вдруг стало не по себе. Само собой, я не верил в рассказ о призраке Карла, чего не скажешь о Футсеке. А если страх помешает ему вернуться? Мне бы самому съездить, но как же я оставлю больного Энскома наедине с нашими странными хозяевами? А больше и послать некого. Можно, наверное, поехать в Пилгримс-Рест и поискать там белого помощника. Позже я сожалел, что не решился на этот шаг, но тогда мне пришлось бы в такое тревожное время отлучиться по крайней мере на сутки. Честно говоря, я тогда не задумывался об этом всерьез, да и вряд ли бы там нашелся хоть кто-нибудь, кому можно довериться.

Я проводил Футсека и остальных до вершины соседнего горного хребта, откуда указал ему нужную тропу. На обратном пути я заметил Марнхема. Он скакал прочь от дома, но, завидев меня, приблизился. Старик якобы направлялся к Гранитному потоку – договориться кое с кем об охране фургона. Я огорчился: мол, приходится ему заниматься моими делами, пока я не могу отлучиться. Ничего, говорит, ему только в радость немного проехаться и чем-то себя занять.

– А чем вы заполняете свой досуг? – спросил я так, между прочим. – Занимаетесь хозяйством?

– О нет, торговлей! – выпалил он и, кивнув, пустил коня в галоп.

Какая же торговля без магазина и что, интересно, они продают?

Так случилось, что уже спустя час я удовлетворил свое любопытство. Заглянув к Энскому и убедившись, что он всем доволен, я решил побывать в каменоломне, откуда брали мрамор для дома. А если камня еще много, в будущем, возможно, стоит как-нибудь заняться его разработками. Как мне сказали, всего в нескольких ярдах от дома, в самой гуще колючих зарослей, поперек основного ущелья лежал глубокий овраг. Тропа, по которой некогда вывозили камни, вела к небольшому углублению, и, похоже, гора действительно была из чистого белого мрамора. Я хорошенько осмотрелся, пробираясь среди зарослей кустарника, укоренившегося в почве, смытой сверху.

За кустами оказалось большое отверстие, достаточное, чтобы можно было протиснуться. Я полез внутрь, желая узнать, как далеко идет жила, и вдруг, в шаге от входа, наткнулся на крепкую дверь из желтого дерева. Сообразив, что тут наверняка содержались работники или инструменты с взрывчаткой, толкнул ее. Может, кто-то забыл запереть или замок был неисправен, так или иначе, дверь с треском распахнулась. Продолжая исследовать мес торождение, я смело шагнул вперед. Стало темно, и я зажег спичку. Судя по сверкающей крыше пещеры, мрамор не иссякал. Меж тем ее пол представлял для меня неменьший интерес. Он был весь заставлен ящиками, похожими на гробы, с печатью известной фирмы в Бирмингеме и этикеткой «железная ограда», адресоваными «господам Марнхему и Родду, Трансвааль с заходом в залив Делагоа». Я сразу догадался, в чем дело, а стоило заглянуть внутрь, и все сомнения долой. По счастью, один ящик был открыт и стоял наполовину пустой. Просунув руку, я нащупал ружья, какие обычно продают кафрам. Их себестоимость в Африке порядка тридцати пяти фунтов, а для местного вождя – десять наличными или в обмен на скот. При бойкой торговле получается не плохой навар. Наверняка эти ящики всего лишь малая толика еще больших запасов. Теперь понятно, за счет чего Сикукуни оказал столь дерзкое сопротивление правительству. Так вот откуда взялось ружье, прострелившее ногу Энскому и чуть не изрешетившее пулями нас обоих.

При свете горящей спички я нашел и другого рода, мм… товары. Бочонки с порохом, бочки с дешевой выпивкой, свинцовые чушки и ящики с этикетками «формы для отливки пуль» и «ударные взрыватели». Были там безобидные сумки, полные четок, и несколько коробок с древками для копий, изготовленные в Бирмингеме. Возможно, я нашел бы еще много всего, однако решил не задерживаться. Собрал с полу обгоревшие спички, вынул носовой платок и, подметая за собой каменный пол, на случай если остались следы, вернулся туда, откуда начал исследовать это прекрасное месторождение, то есть на дно карьера. Кусты теперь росли иначе, чем снаружи, и я спустился другим путем, прыгая с камня на камень, как горный козел.

Как раз вовремя, ибо через несколько минут появился доктор Родд.

– Операция прошла успешно? – спросил я как ни в чем не бывало.

– Вполне, благодарю вас, хотя этот кафр, едва отошел от наркоза, попытался стукнуть по голове моего медбрата. А вы увлекаетесь геологией?

– Немного, зависит от того, можно ли выручить за этот мрамор какие-то деньги. Он, кажется, не хуже каррарского. Вот кремневые орудия не мой конек, тут я невежда и любитель, чего не скажешь о вас, ведь я видел такие в вашей комнате. Гляньте на мою находку. Что скажете, это ведь скребок? – С этими словами я вынул из кармана камень, найденный в саванне неделю назад.

Доктор тотчас забыл о подозрениях, которые поначалу весьма явственно читались на его лице. Этот любознательный человек и впрямь души не чаял в кремневых орудиях и мог многое о них рассказать.

– Вы нашли его здесь?

Я отвел его на несколько шагов от входа в пещеру и показал место, где якобы среди карьерного мусора подобрал камень. Тогда Родд пустился в познавательные рассуждения, мол, это орудие столь ценное и редкое – он не удивился бы, если бы узнал, что оно принадлежало самому патриарху Ною или Иов скреб им свою кожу, пораженную проказой. И каким только чудом оно оказалось среди отходов? Вопрос так и остался открытым, я подарил находку Родду, за что он сердечно меня поблагодарил и, радостный, вернулся в дом, как человек, совершивший важное открытие.

199