Мари. Дитя Бури. Обреченный - Страница 144

К оглавлению

144

– Клянусь Небесами, мне жаль тебя, Садуко! Сколько же врагов ты себе нажил! И как же долго тебе придется падать! – Скромной Нэнди пришлись по душе мои слова, и она тихонько засмеялась. Мне показалось, что ее смех понравился Садуко больше, чем мой сарказм. – Вижу, – продолжил я, – что в твоей семье появился ребенок, а это куда лучше всех этих титулов. Могу я взглянуть на него, инкосазана?

Нэнди счастливо просияла, и мы подошли посмотреть на малыша, которого она, по-видимому, любила больше всего на свете. Пока мы любовались ребенком и непринужденно болтали о нем, а Садуко сидел в сторонке и, похоже, дулся, неожиданно появились Мамина и ее тучный, угрюмый муж, вождь Масапо.

– О Макумазан, – воскликнула Мамина, словно не замечая никого вокруг, – как я рада видеть тебя спустя почти долгий год!

Раскрыв от удивления рот, я воззрился на нее. Затем опомнился, решив, что она, наверное, оговорилась, назвав годом неделю.

– Двенадцать месяцев! – продолжила она. – И поверь, Макумазан, ни один из них не проходил, чтобы я несколько раз на дню не думала о тебе, гадая, суждено ли нам встретиться вновь. Где же ты был все это время?

– Побывал во многих местах, – ответил я. – Среди них и Черное ущелье, где я встретился с колдуном Зикали и потерял свое зеркало.

– Вот как! О, я частенько мечтаю побывать у него. Жаль, это невозможно: говорят, он не принимает женщин.

– Чего не знаю, того не знаю, – сказал я. – Но может, для тебя он сделает исключение.

– Я попробую, – тихонько проговорила она.

Я же замолчал, не понимая, что происходит. Когда я немного пришел в себя, то услышал, как Мамина тепло приветствует Садуко и поздравляет его с успехами и повышением, которое она всегда предвидела. Эта оговорка, похоже, сильно смутила Садуко: он не нашелся что ответить. К тому же я заметил, что он не в силах был оторвать глаз от красивого лица Мамины. Несколько мгновений позже он будто впервые заметил Масапо и мгновенно преобразился: спина выпрямилась, лицо обрело надменное и даже грозное выражение. Услышав приветствие Масапо, он повернулся к нему и сказал:

– Что я слышу? Вождь амасома желает доброго дня умфоказе и шелудивой гиене? С чего бы? Не потому ли, что неблагородный умфоказа вдруг сделался благородным, а шелудивая гиена обзавелась тигровой шкурой? – Он свирепо глянул на Масапо, как настоящий тигр.

Я не расслышал ответа Масапо. Пробормотав что-то неразборчивое, он повернулся уходить и при этом – уверен, нечаянно – врезался в Нэнди: упав навзничь, она выпустила из рук ребенка, и тот довольно сильно, до крови, ударился головкой о камень.

Садуко прыгнул на Масапо и огрел того по спине небольшой тростью, которую нес в руке. Масапо на мгновение остановился, и я решил: быть схватке. Если и был у Масапо порыв дать сдачи, он тотчас угас: не сказав ни слова и даже видом своим не выказывая возмущения нанесенным оскорблением, он с места перешел на неуклюжий бег и скрылся в вечерних тенях. Мамина же, наблюдавшая за этой сценой, рассмеялась.

– Пф-ф! Муж мой велик, да труслив, – сказала она. – Однако уверена, он толкнул тебя случайно, женщина.

– Ты говоришь со мной, жена Масапо? – спросила с кротким достоинством Нэнди, поднявшись на ноги и взяв на руки пострадавшего малыша. – Если так, то обращаться ко мне следует не иначе как инкосазана Нэнди, дочь Черного владыки и жена господина Садуко.

– Прости меня, – покорно и с почтением ответила Мамина, явно испугавшись. – Я не знала, кто ты, инкосазана.

– Твое извинение принято, жена Масапо. Макумазан, прошу тебя, дай мне воды обмыть голову ребенка.

Воду принесли, и вскоре, когда стало ясно, что малыш в порядке и на голове осталась лишь царапина, Нэнди поблагодарила меня и удалилась к своим хижинам, на прощанье сказав с улыбкой мужу, чтобы не провожал ее, поскольку у ворот крааля ее дожидаются слуги. В итоге Садуко и Мамина остались со мной. Садуко долго говорил – у него накопилось много того, что он хотел бы поведать мне, но я все время чувствовал, что его сердце было не со мной, а с Маминой, которая сидела с нами, загадочно улыбаясь и лишь время от времени вставляя словечко, будто извинялась за свое присутствие.

В конце концов она поднялась и со вздохом сказала, что должна возвращаться в лагерь амасома, чтобы позаботиться об ужине Масапо. Уже почти совсем стемнело, и, помнится, время от времени небо подсвечивали молнии – приближалась буря. Как я и пред полагал, Садуко тоже встал, сказав мне, что мы увидимся завтра, и удалился вместе с Маминой. Он шел словно во сне.

Несколько минут спустя мне пришлось оставить свои фургоны, чтобы осмотреть одного из волов, проявлявшего признаки какой-то болезни и из предосторожности привязанного немного поодаль от остальных. По привычке охотника двигаясь тихо, я дошел до того места, где за зарослями акации было привязано животное. Едва я достиг тех зарослей, широкий сполох молнии осветил все вокруг, и я увидел Садуко: сжимая в объятиях прильнувшую к нему Мамину, он страстно целовал ее.

Я развернулся и пошел к своим фургонам, ступая еще тише, чем по пути сюда.

Должен добавить, утром я выяснил, что с тем моим волом ничего серьезного не было.

Глава X
Разоблачение

После этих событий на какое-то время воцарилось относительное спокойствие. Я посетил хижины Садуко – надо сказать, превосходные, – у которых сидело довольно много его соплеменников, выказавших искреннюю радость при виде меня. Здесь я узнал у госпожи Нэнди, что ее малыш, которого она нежно любила, почти не пострадал во вчерашнем происшествии. Садуко же, словно принц, в сопровождении нескольких видных мужчин, рассказал мне, что помирился с Масапо и принес ему извинения, так как понял, что тот не хотел оскорбить принцессу, его жену, и толкнул ее случайно. Садуко добавил, что теперь они с Масапо – добрые друзья, что весьма важно для Масапо, которого не слишком жаловал король Панда. Я сказал, что рад слышать это.

144